Хирсин и его гончие

В этот раз мы поговорим о даэдрическом принце по имени Хирсин, который также известен как Отец зверолюдей и Бог охоты. А ещё, среди каджитов, он известен как Голодный кот. И если вы достаточно хорошо знакомы даже с самыми обыкновенными котами, то уже знаете, как сильно они алчут свежей добычи по нескольку раз в день. И этим они очень похожи на самого Хирсина, ведь ему никогда не бывает достаточно одной охоты и одной добычи. Смысл существования Хирсина – это вечная охота в его личном кусочке Обливиона и время от времени в угодьях мира смертных, потому что самая интересная добыча всегда обитает именно там.

Кто такой Хирсин, с чем его едят и едят ли вообще

Хирсин является одним из тех принцев даэдра, которые достаточно часто появляются в Нирне, но вместо того, чтобы сеять повсюду хаос и разрушение, занимаются своими делами где-то в глуши. Хирсин вот, например, даже не превращает людей в рулеты и вообще никак не влияет на жизнь городских жителей, даже если они очень этого хотят (к тому же они, как правило, не хотят). А вот обитатели забытых лесных деревушек и в особенности охотники всех сортов и расцветок... их точно можно считать клиентами нашего Голодного кота. Хирсин очень любит саму концепцию охоты и покровительствует тем, кто разделяет его убеждения. При этом Хирсин считает, что охотник всегда должен иметь возможность погибнуть от рук, лап или копыт добычи, ведь без этого кровь в жилах охотника не будет кипеть от азарта и адреналина, так что и настоящего веселья не получится.

Из-за деятельности Хирсина, которая направлена сугубо на дикие земли, в которых обитают такие же дикие звери, этот даэдрический принц не столь широко известен в Нирне, как, скажем, Шеогорат – величайший из принцев и покровитель сладких рулетов, сделанных из сыра и слёз. Кое-кто даже утверждает, что Хирсин появился совсем недавно, а то и вовсе не является таким могущественным, каким его описывают даэдропоклонники. Это мнение почему-то существует, но оно точно не содержит в себе истины, потому что проклятие ликантропии было известно на просторах Нирна ещё в Меретическую эру, а оборотней, как известно, связывают непосредственно с Хирсином. Не зря ведь его называют Отцом зверолюдей, имея в виду отнюдь не каджитов и аргониан.

Кроме всего прочего, Хирсин вполне заслуженно носит титул Бога охоты, ведь именно охоту он изучил со всех возможных ракурсов и не раз погружался в неё с головой. Этот принц даэдра знает, что такое быть загонщиком, как чувствует себя жертва и что делают те, кто устал от охоты и хочет просто отдохнуть, пока дикая беготня по лесам не началась снова. Для каждой из ролей у Хирсина имеется уникальная ипостась, которая несёт на себе метку принца в виде пары ветвистых рогов. Каждая из ипостасей Хирсина – это он сам, так как все они олицетворяют охоту и стремления принца в различных проявлениях.

Наверное, наиболее известный облик Хирсина – это двуногий Альрабег в рогатой маске, вооружённый копьём, который олицетворяет… ну, что-то он точно олицетворяет, хотя что именно – это знает, видимо, только сам принц. Ещё один облик – это медведь Хроккибег, воплощающий в себе силу принца и его желание как следует поспать перед следующей охотой. Следующий облик – это волк Сторибег, который воплощает в себе скорость и чувство стаи. Когда Сторибег появляется в Нирне, кто-нибудь обязательно обратится в ликантропа и вскоре присоединится к великой стае гончих Хирсина.

Порой Хирсин превращается в жертву – оленя Уриканбега, воплощающего выносливость принца, и заманивает охотников в чащу громким криком и стуком копыт. Охотники, позволившие заманить себя в лес, сами нередко становятся жертвами – здесь, видимо, кроется нехитрая мысль о том, что настоящий охотник никогда не должен терять голову только из-за того, что какой-то олень поманил его сытной, мясистой попой. Также Хирсин порой принимает облик лиса Гулибега, воплощающего его хитрость. Гулибег – мастер в запутывании следов и ухода от погони. Хотя лис и сам является охотником, он готов моментально превратиться в жертву и тут же перевернуть ход игры в свою пользу с помощью одной лишь хитрости.

Каждое воплощение Хирсина (кроме Альрабега, потому что он и вправду какой-то непонятный) – это опасность и награда, которые подстерегают любого охотника в лесу. Тот же, кто сумеет совладать с воплощениями Хирсина, по праву может считать одним из величайших мастеров охоты во всём Нирне. Или хотя бы главным героем одной из номерных игр серии The Elder Scrolls.

Культ Хирсина

Так как даэдрический принц Хирсин является покровителем охоты, в Нирне присутствует значительное количество его почитателей, которые нечасто появляются в городах и испытывают привязанность к этому роду занятий. Далеко не все из них, правда, понимают истинный смысл охоты Хирсина. Например, среди почитателей Хирсина встречаются рыбаки и собиратели, хотя Бог охоты никогда не появляется в облике рыбы или гриба. К тому же если рыбу ещё можно как-то преследовать и испытывать при этом азарт, то преследование рогатых грибов – это уже скорее вотчина Шеогората, а не Хирсина. Тем не менее, число культистов Хирсина велико даже и без вездесущих грибников. Даже более того, так как его культ считается одним из самых популярных, хотя и в очень специфических кругах, а также не слишком сильно преследуется более официальными религиозными культами.

Наибольшей популярностью Хирсин пользуется среди диких племён Хай Рока, босмеров, которые традиционно добывают себе пропитание посредством охоты, а также среди определённой прослойки каджитов, которые полагают, что раз уж они похожи на котов, то Отец зверолюдей имеет к ним какое-то отношение. На самом же деле Хирсин имеет отношение в основном к различным оборотням – волкам, кабанам, медведям и прочим. Оборотни Нирна, как правило, возносят хвалу именно Хирсину, когда добывают на охоте что-нибудь вкусное и сытное. Если же оборотень не умеет членораздельно возносить хвалу, то он делает это молча, просто думая о своём покровителе изо всех сил. Некоторые оборотни не испытывают никакой радости по поводу убийства и пожирания добычи, которая вполне может оказаться какой-нибудь соседской девчонкой, а некоторые даже не почитают Хирсина, ориентируясь совсем на иные ценности. Однако что бы эти оборотни ни творили при жизни, все они после смерти попадают в план Обливиона, принадлежащий Отцу зверолюдей, где участвуют в его бесконечной охоте и пожирают друг друга снова и снова.

Те из последователей Хирсина, кто не превратился в оборотня и не собирался этого делать, тоже могут добиться благосклонности принца и даже попасть после смерти в его охотничьи угодья – для этого Отца зверолюдей необходимо регулярно ублажать хорошей охотой, участвовать в мероприятиях, которые он устраивает, а также приносить ему дары в виде шкур опасных животных. Шкура кролика при этом не годится, если только это не шкура чудовищного кролика-убийцы, которого можно уничтожить только с помощью святой гранаты. Обычно же Хирсину предлагают шкуры медведей, волков или фуражиров квама, но делают это не где и не когда попало, а только в святилище и в строго определённый день. Обойти эти ограничения может далеко не каждый – как и другие даэдра, Хирсин отвлекается от своих дел лишь для особенных личностей. К таким личностям, помимо главных героев игр серии The Elder Scrolls и могучих оборотней, относились, например, ведьмы из Гленморильского ковена. Пока их всех в какой-то момент не перебили.

Гленморильский ковен ведьм

Считается (и неоднократно подтверждается), что гленморильские ведьмы имели тесную связь с даэдрическим принцем Хирсином, хотя и не совсем понятно, как группа колдуний, имеющих к охоте только косвенное отношение, смогла завоевать благосклонность именно этого даэдра. Можно предположить, что связь ведьм с Хирсином возникла ещё в древние времена, когда члены ковена занимали почётные места религиозных лидеров для диких племён, добывавших себе пропитание как раз охотой. Правда, когда именно эти древние времена были, точно не известно. Зато известно, что истоки Гленморильского ковена следует искать в глубинке Хай Рока, где даже в Четвёртую эру можно встретить племена охотников и собирателей, не желающих иметь дело с цивилизацией.

Зародившись в Хай Роке в непонятный период времени, Гленморильский ковен постепенно и очень неспешно дорос до внушающей уважение и трепет организации. Люди и меры, осведомлённые о существовании ковена и его делах, обычно выбирали один из трёх путей развития отношений с загадочными ведьмами-культистками – они либо старались держаться от них подальше, либо пользовались их услугами в самых разных целях, либо искали способы от них избавиться. В последнем случае ничего хорошего не происходило – иногда для ведьм, но чаще всего для самих же ненавистников даэдрического культа. И всё это благодаря невероятно тесному общению гленморильских ведьм с Хирсином.

Ведьмы и Хирсин были настолько близки, что принц даровал своим верным последователям возможность принимать облик зверя когда угодно. Это было очень удобно, если ведьмы хотели побегать по лесам, съесть парочку заплутавших путников или наплодить побольше оборотней, кусая кого попало. Также благодаря Хирсину гленморильские ведьмы могли рассчитывать на помощь некоторых лесных созданий. С ростом влияния ковена всё чаще требовалось защищать владения и имущество ведьм от посягательств, поэтому полезность сторожевых волков и медведей сложно переоценить. Вдобавок ко всему прочему, самые опытные ведьмы имели право вызывать Хирсина на разговор в любое время и с годами превращаться в страшенных скрюченных ворожей, а таким не смог бы похвастаться даже какой-нибудь довакин. Вполне возможно, что многие свои секреты (например, секрет исцеления от вампиризма), ведьмы также узнали от своего даэдрического покровителя. А если нет, то он наверняка помог им связаться с наиболее сговорчивыми даэдрическими принцами в Обливионе – многие из них, как вы знаете, очень любят поговорить со смертными существами.

К сожалению (и в особенности к сожалению самих же ведьм), в Четвёртую эру Гленморильский ковен взял, да и перестал существовать. Не по своей воле, конечно. Просто к этому времени все основные логова ковена были зачищены и преданы забвению руками странствующих рыцарей, особо ярых противников ликантропии (например, не стоит забывать о такой организации, как Серебряная рука, члены которой целенаправленно охотились на оборотней и в том числе на оборотней-ведьм), а также искателей приключений, которые оказались достаточно умелыми и любопытными, чтобы залезть в буквальную пещеру к ведьмам и уцелеть. Сначала гленморильских ведьм вытеснили из Хай Рока, а потом они как-то тихо и незаметно растворились среди лесов других земель. Теперь Гленморильский ковен может появиться в Тамриэле только по воле самых страшных даэдра – сценаристов, которые способны простыми движениями пальцев управлять судьбами всех обитателей Нирна.

Хирсин и проведение Охоты

Когда Хирсину становится скучно играть в своих охотничьих угодьях с оборотнями и всякими избранными охотниками, он объявляет о начале Дикой охоты, также называемой Ритуалом невинной жертвы и просто Игрой. Помимо ликантропии, Игра Хирсина – это одно из основных проявлений данного лорда даэдра в мире смертных, причём победивший в Игре обычно награждается жирными призами. Также Хирсин, в отличие от других своих собратьев, играет честно, хоть и по своим собственным жестоким правилам. Это означает, что победитель действительно получает награду, и потому участвуют в Дикой охоте не только культисты принца, но и вообще любое смертное существо, которое узнает о проведении данного культурного мероприятия. Правда, по итогам этого мероприятия почти все участники, кроме непосредственного чемпиона, имеют не иллюзорные шансы погибнуть, и при этом довольно мучительно, но подобные перспективы обычного никого не останавливают.

Проводиться Охота Хирсина может как в Нирне, так и за его пределами, а главный её смысл заключается в том, чтобы гончие загнали зайца, а охотник убил его с помощью копья Горькой милости, дарованного Хирсином – эта ритуальная охота служит символом несправедливости законов природы. Хотя зайцу, как вы понимаете, абсолютно плевать, кто там что символизирует, ведь в конце охоты его просто убивают. Гончие, заяц и охотник выбираются заранее, причём избранный заяц находится в заведомо невыгодном положении. Тем не менее, Хирсин всегда предоставляет зайцу шанс спастись от охоты или даже убить преследователей и стать чемпионом Игры. Чтобы сбежать, заяц должен отыскать несколько магических ключей в месте проведения Охоты и принести их в Храм, откуда охотник и гончие начинают преследование своей добычи. Таким образом, для зайца Охота превращается в сделанный на коленке инди-хоррор, в котором нужно искать записки, бегая по кое-как отрисованному лесу. Вторая возможность для зайца – обмануть охотника и заполучить копьё Горькой милости. С этим копьём заяц сам становится охотником и получает возможность самолично истребить преследователей. Когда Охота подходит к концу, победитель получает приз (и, возможно, умирает от потери крови или просто глупо споткнувшись о торчащий корень), а Хирсин удаляется в свой план Обливиона, чтобы продолжить веселье в более привычной обстановке.

Дикая охота Хирсина проводится регулярно, но никто никогда не знает заранее, где именно она будет проходить. Возможно, именно поэтому участников в Игре всегда набирается ровно столько, сколько может вместить подготовленная Хирсином площадка. Такое вот небольшое развлечение для вечно скучающей сущности из глубин Обливиона. Однако есть у Хирсина развлечение и покрупнее, к которому он готовится более основательно.

Кровавая луна

Примерно раз в тысячу лет Хирсин сам играет роль охотника в Дикой охоте, и вот тогда события начинают принимать серьёзный оборот. Принц лично является в Нирн в сопровождении своих гончих – оборотней, после чего выбирает смертного или смертных, которых он считает достойными, и переносит их в особое место. Именно там, в непонятном, и начинается большая Охота. Оборотни загоняют добычу в ловушку, а потом Хирсин лично пронзает эту добычу копьём и испытывает по этому поводу неописуемую радость. Выбраться из ловушки Хирсина практически никогда и никому не удавалось, кроме пары-тройки храбрецов – одним из них, например, был Нереварин в конце Третьей эры.

Начало большой Охоты всегда предваряют три знамения, последним из которых является непосредственно Кровавая луна, когда малая луна Секунда наливается кровью и намекает, что уже совсем скоро кое-что будет происходить. Сама Охота ведётся по тем же правилам, что и обычные сезонные Охоты принца с тем лишь исключением, что зайцев может быть сразу несколько, а убить охотника вообще невозможно. Как, в принципе, и сбежать с помощью каких-нибудь особых ключей. В качестве зайца Хирсин может выбрать как одного смертного, так и сразу нескольких и даже заставить их драться между собой за честь быть убитым самим даэдрическим принцем. После завершения большой Охоты Секунда становится нормальной, а Хирсин возвращается в Обливион. В местах же, где проводилась Охота, потом ещё долго наблюдается повышенная концентрация беспризорных оборотней, которых Бог охоты почему-то всегда забывает забрать с собой. Или же он делает это специально?..

Охотничьи угодья Хирсина

Завершив большую Охоту, Хирсин всегда возвращается в Охотничьи угодья – свой собственный клочок Обливиона. Выглядит этот клочок значительно более презентабельно, чем лавовые моря Мерунеса Дагона или зловонные ямы Периайта, однако по красоте и наполнению он явно уступает Дрожащим островам, на которых властвует Шеогорат. Охотничьи угодья представляют собой бескрайние леса, поля и горы, среди которых постоянно кипит борьба за выживание, кто-то кого-то кушает или же сам принц принимает участие в охоте вместе со своими верными гончими. Судя по всему, разномастных оборотней во владениях Хирсина должно быть предостаточно, однако охотится он только с оборотнями-волками. Такие оборотни, похоже, его любимчики, да и неспроста ведь именно волки являются самым многочисленным и распространённым видом оборотней во всём Тамриэле. Но несмотря на то, что вервольфы фактически исполняют обязанности низших даэдра, сами они даэдра не являются.

Именно даэдрическими существами могут являться другие обитатели царства Хирсина – так называемые охотники, хотя и с ними ситуация довольно непростая. Дело в том, что охотники царства Хирсина могут быть как даэдра, так и членами культа, которые ещё при жизни сумели проявить себя перед принцем – они не стали оборотнями, но заслужили место подле господина. Если верен второй вариант происхождения охотников, то это означает, что Хирсин, возможно, является единственным даэдрическим принцем, который не держит сотворённых им низших даэдра в качестве слуг.

Что же касается обычных смертных, которые иногда попадают в Охотничьи угодья сами собой, то их участь незавидна. Если они не успевают убраться из Обливиона (а они, как правило, не успевают), то становятся добычей как для самого Хирсина, так и для его гончих, а они никогда не отказываются от новой погони и разнообразия в рационе. Короче говоря, простых смертных в Охотничьих угодьях ожидает множество незабываемых перспектив – быть убитыми, а потом съеденными, быть съеденными, а потом убитыми, а также обнаружить себя вечно убегающими от проблем в виде рыкающих трёхметровых тварей. Прямо как в жизни!

Артефакты Хирсина

В плане артефактов, постоянно оказывающихся в руках разного рода искателей приключений, Хирсин не отходит от канонов и придерживается той же позиции, что и другие его родственники – артефакты у Отца зверолюдей есть и их несколько. Артефактов этих, правда, не так уж много, да и сами по себе они не настолько интересны, как легендарный Ваббаджек. Но всё же парочка любопытных историй и ними всё-таки связана.

Наиболее известным артефактом Хирсина является Копьё Горькой милости – то самое, которое использовалось избранным охотником и самим принцем во время ритуальной Дикой охоты. Копьё предназначено в основном для тыкания в штуки и больше никакого интересного функционала оно в себе не несёт, хотя вроде бы должно даровать своему владельцу неуязвимость для любого вида оружия, кроме самого Копья. Но несмотря на то, что Копьё – это обычное ритуальное оружие, которое вполне заменяется аналогом, оно достаточно самобытно и уникально, потому что никакие другие принцы даэдра не имеют копий. У них есть сколько угодно кинжалов, мечей, щитов, даже боевых молотов, а вот копья – ни одного. К тому же именно с этим копьём связана забавная история, в которой также фигурирует Шеогорат.

В Третью эру, а может, и чуть раньше, Хирсин лишился своего Копья Горькой милости и оно оказалось в руках Безумного бога. Точных сведений о том, при каких обстоятельствах это произошло, у нас нет, однако можно строить сколько угодно предположений. Одно из них основано на тексте книги «Шестнадцать аккордов безумия, т. VI», который повествует о споре Шеогората с Хирсином. Безумный бог предложил Отцу зверолюдей посоревноваться в создании самой опасной твари, которая когда-либо рождалась на свет. Хирсин, будучи весьма горделивым даэдра, согласился. Бог охоты три нирнских года выращивал здоровенного даэдрота, заражённого ликантропией, но когда он выставил свою тварь на бой, то обнаружил, что Шеогорат вырастил всего лишь маленькую птичку. Вскоре именно птичка и победила в схватке – она просто уселась на обширную морду даэдрота и тот разорвал сам себя, пытаясь её достать. В книге не указано, что Хирсин отдал Шеогорату своё копьё, однако это легко можно представить, потому что Бог охоты редко отпускает победителя без подарка. Как бы то ни было, но лишившись Копья Горькой милости, Хирсин с лёгкостью заменил его на Копьё охотника, которое оказалось даже лучше прежнего. Как и предшественник, Копьё охотника предназначается для протыкания штук, но оно вдобавок отравляет протыкаемые штуки тремя видами ядов, а это уже серьёзная заявка на легендарный артефакт.

Ещё одним артефактом Хирсина является кираса под названием Шкура Спасителя, под которую совершенно невозможно подобрать поножи и шлем – в любом случае вы будете выглядеть как чёрт. Эта кираса умеренно защищает своего владельца от магии, ядов и протыкания острыми металлическими предметами, но это ерунда, ведь куда интереснее история создания этой кирасы. Вернее, истории создания, потому что их целых две. В одной истории рассказывается, как смертный, попавший в Охотничьи угодья Хирсина, сумел покинуть их своим ходом, причём все части его тела остались на месте. Отец зверолюдей, дабы отметить успехи смертного существа, лично изготовил кирасу из кожи уникального зверя, чтобы она защищала храбреца в его странствиях. По другой версии этой же самой истории, Хирсин изготовил кирасу из кожи самого смертного, чтобы показать другим, что это плохая идея – убегать из его домена, где царит вечное веселье. Как бы то ни было, Шкура в какой-то момент попала в Нирн и, как говорится, пошла по рукам. Так до сих пор и ходит.

Вторая история повествует о кимере по имени Грэджин, который использовал волшебную кирасу, изготовленную Малакатом, чтобы обмануть Мерунеса Дагона. «Но как можно обмануть повелителя разрушения с помощью кирасы?», спросите вы. Видимо, никак, потому что Дагон разоблачил фарс и уничтожил кимера вместе с его родиной, а то, что осталось, выбросил в Обливион. Шкура, которая, видимо, была на Грэджине во время его уничтожения, также очутилась в Обливионе, где её подобрал забытый ныне герой. Правда, становится непонятно, при чём тут Хирсин, но это уже малозначительные детали.

И последним артефактом Хирсина, который заслуживает хоть какого-нибудь внимания, является Кольцо Хирсина. Это простоватое на вид кольцо, украшенное резной волчьей мордой, позволяет носящему его по своему желанию принимать облик гончей Бога охоты, то есть вервольфа. Похожей силой, но уже без каких-либо колец, обладали гленморильские ведьмы, так что кольцо, судя по всему, несёт на себе отпечаток благосклонности Хирсина, которую принц дарует лишь тем, кто его действительно впечатлил. Напоследок можно было бы ещё упомянуть тотемы Хирсина, вот только они, скорее, являются не артефактами, а особыми ритуальными предметами, применение которым может найти только верный приверженец даэдрического культа.

Ну, и на этом статья, посвящённая такому небезынтересному явлению, как даэдрический принц Хирсин, подходит к концу. Пишите в комментариях какие-нибудь интересные факты, которые могли быть упущены в статье, иначе они так и останутся упущенными. А теперь остаётся только произнести древние слова силы: «Доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!».

источник